Сергей тяжело бежал по склону, увязая в рыхлом нетронутом снегу. Алый прямоугольник параплана над его головой горбился и медленно оседал, пока внезапное дуновение снова не наполняло купол. Тогда Сергея безудержно несло и било спиной о камни. Но ветер опять слабел, и глянцевитая плоскость крыла морщилась, как опадающий воздушный шарик, а прыгун бежал, не разбирая дороги, дальше. Еще мгновение — и Калабухов со всего маху врежется в торчащую на его пути трещиноватую гранитную глыбу, увенчанную кривой метелкой арчи, но нейлоновый матрац параплана наконец туго надувается, и Сергей взмывает над склоном. Он плавно выходит на курс вдоль нитки ручья и исчезает за кромкой откоса.
Тем временем ребята расстелили на снегу второе красно-белое полотнище. Николай Зозуля сосредоточенио ждет сильного порыва, сжимая стропы в поднятых руках. Ребята подняли края купола параплана над гребнем, пытаясь поймать капризные выдохи долины, но оказалось, что воздушные потоки с другой стороны горы гасят встречные. Параплан рвется из рук, как платок на ветру. Наконец он вспухает нетерпеливым пузырем, нервно подрагивая в паутине строп. Снова разбег вниз по каменистому склону, но на этот раз без падений. Взлетает Николай красиво и уверенно, а мы стараемся поймать в объективы его уходящий силуэт.
Игорь Солосин вспорхнул легко и споро. Параплан поднял его уже после нескольких шагов. И я, судорожно перекручивая неуклюжий затвор тяжелого "Киева", так и не успел запечатлеть его счастливое лицо.
Все произошло так стремительно, что реальная опасность, только что грозившая прыгунам, почему-то вспоминалась с улыбкой. Ребята из альп-группы громко делились впечатлениями, бегали по склону, пытаясь проследить за полетом товарищей.
Некогда ослепительно снежное плечо безымянной горы было вытоптано и глаз невольно искал на нем воображаемый мусор, как после прохода первомайских колонн.
Надев рюкзаки, спускаемся цепочкой по раскисшему на солнце склону. Такие гордые утром, будто настоящие высокогорные, снега темнели, таяли на глазах — в мае, на высоте трех тысяч метров снег долго не лежит. К полудню на крутых боках окрестных горок не осталось и следа вчерашнего снегопада, хотя здесь подле небольшого кишлака Такоб, в нескольких десятках километров от пышнозеленого, горячего Душанбе, весна еще только набирала силу. Среди редкой молодой поросли заалели тюльпаны. Такими же красными каплями на зелени дальнего склона теперь горят купола парапланов высокогорной экспедиции "Параальпин-88".
Инициаторы экспедиции — альпинисты, мастера спорта международного класса Валентин Божуков, Виктор Дорфман и мастер парашютного спорта международного класса Юрий Баранов пригласили в экспедицию молодых ребят — альпинистов и парашютистов. На Такобский сбор приехало двенадцать человек. Несколько дней они просидели в двухэтажном блочном корпусе лыжной базы в ожидании погоды. Было дождливо, холодно, а в эту ночь со стороны Фанских гор наползли тучи и завалили долину десятисантиметровым слоем снега. Утром, не дожидаясь еще большего ухудшения погоды, восемь участников сбора и мы, два журналиста, поднялись к вершине одной из Такобских горок и увидели, как летают в горах с парапланом. Точнее, увидели старт и несколько секунд полета. А те, кто оставался внизу, в долине, видели, как парапланеристы внезапно выплывали из-за кромки снежного склона, быстро пролетали нал стадом низкорослых коровок и белобородым стариком, одиноко сидящим на макушке холма в центре долины. Наверное, он, видя человека, пролетающего мимо, негодующе тряс головой и отворачивался — таджикские старики не одобряют рискованные увлечения молодежи восхождениями и тем более подобными полетами.
Признаюсь, что и сам я, впервые увидев маленький красный мешочек, набитый легкой шелковистой тканью и пучком тонких шнуров, не мог представить, как можно решиться прыгнуть с этим внешне весьма легкомысленным летательным средством. Параплан был совершенно не похож на виденные мною раньше купольные парашюты, сшитые из толстой, прочной синтетической ткани и нейлоновых веревок-строп. Но, как оказалось, параплан и парашют — вещи совершенно разные, и полет с парапланом — именно полет, а не прыжок — похож на парашютный прыжок лишь тем, что для него тоже нужно находиться выше места приземления.
Для того чтобы полетать с парапланом, не нужно подниматься в воздух на самолете или вертолете. Если зы заберетесь на высокую гору, разложите на склоне ткань "купола" — как по старинке называют парапланеристы конструкцию, очень похожую в полете на надувной матрац, состоящий из семи-десяти секций, разделенных перегородками, — и заручитесь поддержкой ветра нужного направления, то вам останется сделать навстречу его порывам несколько энергичных шагов — и вы летите.
Полеты с парапланом на дальность, длительность и точность приземления за рубежом называют "парафан", что в переводе означает что-то вроде "полет-кайф". В последнее время стал очень модным и "параски" — полет с парапланом после разгона на горных лыжах. Австрийцы в этом году провели первый чемпионат мира по полетам с парапланом. К сожалению, в нашей стране такого вида спорта пока еще нет, а событие, о котором я рассказываю, имело лишь несколько прецедентов.
После трагического, тогда еще парашютного, прыжка на Памир летом 1968 года прыгать в горах с каким-либо летательным средством категорически запретили. Приказ этот не отменен и по сей день.
В то лето десять опытнейших парашютистов прыгали с самолета на пик Ленина. От намеченного места приземления их снес сильнейший ветер и, разогнав до скорости идущего по шоссе автомобиля, бросил на скалы. Четверо парашютистов разбились насмерть, один был сильно покалечен. Всю десятку от гибели спасло лишь то, что на склоне их встречала группа опытных альпинистов. Попав на высоту семь тысяч метров, парашютисты — опытные сильные спортсмены — оказались практически парализованными горной болезнью. Они спускались с пика в три раза дольше обычных альпгрупп, оставив в скалах тела погибших товарищей.
Девятнадцать лет спустя два участника того памятного восхождения и два молодых спортсмена-парашютиста на свой страх и риск вновь поднялись на пик Ленина, провели трое суток на высоте семь тысяч метров, и оттуда парашютисты попытались спуститься на парапланах. Летали Сергей Калабухов, испытатель парашютов, мастер спорта, и Николай Зозуля, мастер спорта международного класса, рекордсмен СССР. Сергей, продержавшись в воздухе несколько секунд, оказался на склоне и спускался к лагерю пешком. Николай парил шесть минут, за которые он успел отморозить стопы и пальцы рук.
Иду вслед за тезкой — Сергеем Коробейниковым, одним из шести Сергеев, оказавшихся в нашей компании. Товарищи предусмотрительно отдали меня на попечение бывшего десантника, и теперь мы не спеша делали зигзаги вниз к шумному желтому ручью, через который уже переправились остальные участники сегодняшней тренировки. Кто-то машет красной майкой, созывая остальных. Со стороны горнолыжной базы спешит Сергей Калабухов. Он опустился в нескольких десятках метров от здания, но, заметив сигнал, понял, что товарищи облюбовали седловину невысокой горки для новых полетов.
Через полчаса он выбрался на отлогую площадку над поросшим арчой и редкими кустами миндаля склоном, где его терпеливо ждал Божуков.
Это ожидание — нередкий и отнюдь не малозначительный эпизод работы экспедиции во время Такобского сбора. К великому огорчению участников, в их распоряжении было только три параплана, причем далеко не новейшей, отечественной конструкции — все, что им удалось раздобыть. С помощью этих парапланов за неделю, отведенную на сбор, парашютисты должны были отработать старт со снежников и посадку на незнакомом склоне, а альпинисты — освоить азы техники полета под крылом.
Наконец Валентин Михайлович застегивает на груди лямки подвески параплана и бросается вниз. После утренних полетов смотреть на его отчаянные попытки страшновато. Пять или шесть раз Божуков попадал в арчовые купы, не пролетев и десятка метров, — вялое движение воздуха, разогретого полуденным солнцем, не могло поднять параплан. Видя безнадежность его попыток, я вернулся на базу, но Божуков пришел только через час, задумчивый и недовольный.
После обеда он вновь полез на склон, а за ним и большинство участников сбора. Парашютисты на этот раз не летали, а помогали альпинистам готовиться к первым полетам. Тон, как всегда, задавал научный руководитель. Ветер теперь «работал». Взлетал Божуков почти механически, почти без ошибок и, аккуратно развернувшись против ветра, приземлялся на зеленом пятачке у подножия. Потом, подобрав параплан, Божуков поднимался обратно и снова летел, доводя качество прыжка до предельной отточенности.
Глядя на его успехи, ребята отчаянно носились по склону, но взлететь почему-то никому не удавалось. Опытный скалолаз Игорь Азарьев осторожно опробовал новую, для себя роль. Инженер-аэродинамик, разработчик моделей дельтапланов, он не раз поднимался на них в небо. Но параплан с первых же минут показал, что может быть и строптивым. Взлететь Азарьеву удалось лишь однажды, причем приземлился он довольно жестко и больше не испытывал судьбу.
Отказался от бесплодных попыток и Сережа Беломестнов. Здорово ударившись бедром о камни, он так и не поднялся над склоном на те десять метров, где параплан ведет себя гораздо увереннее. Морщась от боли, снял лямки подвески и отдал крыло товарищам.
Бесстрашный Григорий Скаллер забирался повыше и очертя голову несся вниз, тщетно пытаясь поймать в трепещущее за спиной полотнище поток нужной силы. В какие-то мгновения ему казалось, что он летит, и тогда Григорий начинал судорожно дергать за стропы управления, чего в этот момент делать было не нужно. Параплан валился набок, а Скаллер, бешено работая ногами, чудом избегал удара о камни.
Мой утренний страховщик Сергей Коробейников положил конец мытарствам товарищей. После очередного разбега он оторвался от земли, но, не пролетев и двух десятков метров, врезался в торчащий на пути куст и упал, почти сразу крикнув, что, кажется, сломал ногу.
Скаллер посадил Сергея на шею и понес вниз. По счастливому стечению обстоятельств все это произошло недалеко от базы. Уже через пятнадцать минут кто-то добежал до нее, и навстречу им выехал на своей машине Юрий Баранов.
На этом тренировочные прыжки первого дня закончились. Счет удач и поражений оказался равным: два — два. Сложные утренние прыжки со снега закончились двумя прекрасными приземлениями и одной травмой. Так красиво стартовавший Игорь Солосин при посадке сильно ушиб ногу. Второй неудачей был прыжок Сергея Коробейникова.
На следующий день после краткого совещания все, кто мог летать, решили ехать на перевал Анзоб, выше в горы, и продолжить полеты. Но перевал оказался закрытым из-за оползней. Однако вчерашние неудачи так раззадорили ребят, что никто не захотел возвращаться. Погода была летная. Склон над кишлаком Хазора оказался идеально гладким, покрытым густой травой.
Прыжки удались всем. Сергей Беломестнов, позабыв о вчерашних ушибах, летал, кружился, владел парапланом так, будто занимался этим делом всю жизнь. Ребята говорили, что наконец-то им помог ветер. Он, как по заказу, дул точно снизу вверх по склону, сильно и ровно, а при таком ветре параплан как будто и не требует никаких навыков, оттолкнулся от земли — и летишь!
В последний день парашютисты все-таки слетели со снежника над Анзобским перевалом. Юрий Баранов парил пять минут!
Статья из журнала "Вокруг света" №10 за 1988 г.